Толки о «Евгении Онегине», соч. А. С. Пушкина - Страница 3

Новый переход! «В каком отношении Бейрон к Попу, в таком Пушкин (разумеется, в „Онегине“) к прежним сочинителям русских шуточных поэм», – так сказал я, и г. – въ математически доказывает, что я унизил Пушкина, ибо сказал прежде, что у нас не было ничего сколько-нибудь сносного. В математическом примере г. – въ просто сделал ошибку, а что касается до напоминания о «Модной жене» и «Душеньке», скажу ему, что я разумел шуточные поэмы, коих предмет взят из общежития. «Модная жена» сказка, а не поэма; «Душенька» нейдет в сравнение, ибо предмет ее взят из мифологии; «Дон-Жуану» и «Беппо» я противополагал «Похищенный локон» Попа, что же противополагается у нас «Онегину»? – «Игрок ломбера», «Расхищенные шубы»!

Скрытное предубеждение г. – ва против Пушкина сильно обнаруживается в упреке, который делает он мне за то, что я нахожу народность в «Онегине». «Я не знаю, что тут народного, – говорит г. – въ, – кроме имен петербургских улиц и рестораций. И во Франции, и в Англии пробки хлопают в потолок, охотники ездят в театр и на балы». – Вот разительный пример, что значит смотреть на сочинение косыми глазами предубеждения! Надобно думать, что г. – въ полагает народность русскую в русских черевиках, лаптях и бородах, и тогда только назвал бы «Онегина» народным, когда на сцене представился бы русский мужик, с русскими поговорками, побасенками, и проч.! – Народность бывает не в одном низшем классе: печать ее видна на всех званиях и везде. Наши богачи подражают французам, Петербург более всех русских городов похож на иностранный город; но и в быту богачей, и в Петербурге никакой иностранец совершенно не забудется, всегда увидит предметы, напоминающие ему Русь; так и в «Онегине». Общество, куда поставил своего героя Пушкин, мало представляет отпечатков русского народного быта, но все сии отпечатки подмечены и выражены с удивительным искусством. Ссылаюсь на описание петербургского театра, воспитание Онегина, поездку к Талону, похороны дяди, не исчисляя множества других черт народности. Впрочем, через страницу сам г. – въ называет поэму Пушкина полною картиною петербургской жизни; но кто вполне изобразил Петербург, тот разве не изобразил народности?

Заключение критики достойно начала. Я затруднился в приискивании ошибок у Пушкина; г. – въ не так разборчив. «Целое произведение может иногда быть одною ошибкою, – говорит он, и тотчас прибавляет: – не говорю этого на счет „Онегина“». Понимаю: это альцестовское je ne dis pas cela, и прошу г. – ва вперед или не делать таких намеков, или скрывать их искуснее! Эпилог г. – ва читатели благоволят прочитать сами; в нем опровергать нечего: это результат всей статьи, а мы видели, что в ней нет ни одной строки, которая бы удержалась при взгляде беспристрастия. Что касается до советов, мне преподаваемых, то в отплату за них я прошу г. – ва припоминать их самому себе, когда придет ему опять охота советовать другим.

notes

1

Московский телеграф. 1825. Ч. 4, N 15 (выход в свет 24 авг.). Особенное прибавление. С. 1—11 (3-я пагинация). Без подписи. Ответ на статью Д. В. Веневитинова «Разбор статьи о „Евгении Онегине“…»

2

Имеются в виду Н. И. Греч и Ф. В. Булгарин, откликнувшиеся на выход «Онегина» лишь краткой заметкой в «Северной пчеле» (см. с. 257 наст. изд.). Сухой тон объявления «Пчелы» отмечал Пушкин (XIII, 148). Позднее Булгарин оправдывался перед Пушкиным по поводу молчания «Северной пчелы» об «Онегине» (XIII, 168). В то же время на страницах «Сына отечества» появлялись многочисленные похвалы Булгарину – см., например: Сын Отечества. 1825. Ч. 100. N 5. С. 57—67 (отзыв о булгаринском альманахе «Русская Талия»); Ч. 101. N 11. С. 303—305 и др. На них неоднократно указывалось в антикритиках «Московского телеграфа» в течение 1825 г.

3

См. например, примеч. 4 на с. 432 наст. изд.

4

Полемика вокруг «Московского телеграфа» охватила почти всю русскую журналистику. На первом этапе существования журнала наиболее острой была его борьба с изданиями Булгарина и Греча. Подробно см.: Полевой. С. 398—401; «Обозрение критических и антикритических статей и замечаний на „Московский телеграф“…» («Особенное прибавление» к ч. 4 «Московского телеграфа» (к N 13, 15 и 16); «Прибавление» к ч. 103 «Сына Отечества» (к N 19), целиком посвещается полемике с «Телеграфом». «Журнал для милых» издавался в 1804 г. в Москве писателем-карамзинистом М. Н. Макаровым (1789—1847) как журнал занимательного чтения для женщин (всего вышло 12 номеров). Содержание ограничивалось стихами и чувствительными повестями. Прекращен за малочисленностью подписчиков. Для Полевого – образец пустого, ненужного журнала. См.: Московский телеграф. Ч. I. N 1. С. 8—9, 17.

5

В первую очередь имеются в виду критики «Вестника Европы». См., например: статьи «Московские записки» (с. 149—150 наст. изд.) или «Мысли и замечания» М. А. Дмитриева (с. 256—257 наст. изд.; подпись: Юст Веридиков).

6

Источник цитаты не установлен.

7

Пренебрежительное отношение к литературной деятельности Тредиаковского, сформировавшееся еще при его жизни, было характерно для критики первой половины XIX в. Ср., например, во «Взгляде на старую и новую словесность в России» А. А. Бестужева: «В то время как юный Ломоносов парил лебедем, бездарный Тредиаковский пресмыкался, как муравей, разгадывал механизм, приличный русскому стопосложению, и оставил в себе пример трудолюбия и безвкусия. Смехотворными стихами своими, в отрицательном смысле, он преподал важный урок последующим писателям». (Полярная звезда на 1823 год. С. 8—9) Об изменении взглядов Пушкина на творчество Тредиаковского см.: Петрунина Н. Н., Фридлендер Г. М. Над страницами Пушкина. Л., 1974. С. 138—140.